Старые дома не к лицу?

 

Новая академия, расположенная неподалеку от Стокли Парк возле Аэропорта Хитроу, рассчитана на 1, 150 человек. Здание было построено на месте бывшей общественной школы Эвелинс. Академия Стокли специализируется на точных науках и технологиях, и обеспечивает соответствующие услуги персоналу, ученикам и членам местных общин, включая интерактивные доски и лэптопы.

 

Независимая школа, поддерживаемая государством, была построена при поддержке спонсоров. На создание академии были направлены усилия со стороны государства, которое хочет установить новые стандарты, исключающие недостатки нынешних школ. Основным спонсором Академии Стокли стал Барри Таунсли, компания «insinger townsley stockbrokers».

 

Сара Уиллиамс, директор строительной компании «aedas» в Лондоне, рассказала о том, что «в основе проектирования нового здания Академии лежала, главным образом, необходимость обеспечить легкий доступ в любое место академии. Здание также включает центральное удобное освещенное пространство, которое может служить местом для выставок, и других событий, проходящих в стенах академии, кроме того, там может расположиться столовая».

 

 

 

 

 

СТАРАЯ Москва была невысокого роста. Уцелевшие после сталинской реконструкции и Великой Отечественной войны двухэтажные, трехэтажные особняки, усадьбы и палаты стали коммунальными квартирами, продуктовыми и хозяйственными магазинами, обувными мастерскими и металлоремонтами. В те времена так «заботились» о памятниках архитектуры и культуры xviii-xix веков. Те, что дожили до капитализма, стали жертвами заботы другого рода: за счет сноса некоторых из них расширили дороги, другие надстроили мансардами и переделали в элитные жилые дома, наиболее ценные превратились в офисы крупных компаний за высокими заборами. Реконструкция архитектурного наследия продолжается до сих пор. И несмотря на это, памятники архитектуры и культуры еще остались на улицах Москвы. Мы решили провести инвентаризацию: посмотреть, что сохранилось и в каком виде. Начнем с «красивых» зданий — тех, что, пережив ремонтные работы, все-таки выглядят особняками, усадьбами и палатами.

 

Новоделы «под старину»

 

ВОССТАНОВЛЕНИЕ Иверских ворот и храма Христа Спасителя, переделка Гостиного Двора и перепланировка Поклонной горы затмили события, происходящие с домиками от Шехтеля, Баженова и др. А таких, как они, за последнее десятилетие ХХ века в Москве было снесено больше 1 тыс. строений. Но на месте многих из них «старинные» здания появились снова. Так, памятники архитектуры и культуры пережили особый, изобретенный именно в это время вид реконструкции — СНОС И НОВОЕ СТРОИТЕЛЬСТВО. В процессе приспособления под нужды и желания новых владельцев старинные здания уступили место зданиям «под старину».

 

Во дворе Московского университета на Моховой, 11, стр. 6, когда-то жил ректор. Здесь располагалась его служебная квартира. Здание, дошедшее до нас под названием «Ректорский дом», раньше было частью городской усадьбы князей Волконских в стиле барокко середины xviii века. Однако эти обстоятельства не помешали снести его в 2000 г. и построить новое (см. фото 1). Также были снесены и трехэтажные палаты в Мещанской слободе (проспект Мира, 3). Они сменили несколько известных домовладельцев. Наследник купцов Фирсановых в 1990-е гг. пытался доказать свои права на дом. Но Москва — не Таллин, у нас прецедентов возвращения родовых имений не было. Реконструировали сносом и Дом Самгиных по Пятницкой, 46. Памятник архитектуры конца xviii века с мезонином и коринфским портиком с 1817 г. принадлежал купеческой семье Самгиных и был украшением Замоскворечья. Теперь на его месте новодел, каких много.

 

Нет больше и Дома Щапова на Бауманской, 58. Хотя небольшой двухэтажный дом конца xix века в прошлой жизни был дебютной городской работой архитектора Шехтеля. Усадьба Долговых на Большой Ордынке, 21, была построена Баженовым для своего тестя в 70-е гг. xviii века. В советское время у нее разобрали флигель, а несколько лет назад все остальное. Сохранившийся после пожара 1812 г. деревянный дом на углу Сивцева Вражка и Малого Власьевского переулка, 25/9, был куплен отцом Герцена у вдовы московского главнокомандующего графини Ростопчиной. Этот дом в середине 90-х гг. прошлого века продают под офис, сносят и отстраивают снова (см. фото 2), а Музей Герцена без всякой реконструкции остается в соседнем здании по Сивцеву Вражку, 27. Усадьба купца Тарасова в Рогожской слободе (ул. Сергия Радонежского, 1/2) состояла из пяти полностью сохранившихся строений xviii — xix вв. Ее можно увидеть в «Альбомах партикулярных строений» Матвея Казакова, куда попали в свое время только лучшие здания Москвы того времени. Он классифицировал их как ранний классицизм с элементами уходящего барокко. Теперь на их месте новые здания (см. фото 3).

 

О чем просил прокурор

 

К СОЖАЛЕНИЮ, сложившаяся система охраны памятников не может помешать их сносить. Охранные общества зависят от властей, потому что часто живут лишь на бюджетные деньги. Но даже в том случае, если доказательств сноса хватает, обращения в прокуратуру заканчиваются отказами в возбуждении дел по фактам уничтожения памятников архитектуры и культуры. Лишь однажды дело дошло до того, что Юрию Лужкову из прокуратуры отправили представление. Когда в 1994 г. снесли палаты xviii века на Кадашевской набережной (дома 12, 16 и 18), тогдашний прокурор Москвы доводил до сведения мэра, что виновные в уничтожении охраняемых государством памятников понесут ответственность. И в связи с этим прокурор просил мэра… устранить допущенные нарушения.

 

Да, новоделы отличаются от своих предшественников улучшенным и дополненным внешним видом. Не всегда это плохо, но всегда — спорно. Почему нужно сносить и нельзя реставрировать? Только ли в стоимости работ и экономической выгоде дело? Распродавая старинные здания, город получает не только деньги в бюджет, но и благополучный внешний вид. Почему же при этом не ценится подлинность? Так ли дорого она стоит на самом деле? Возможно, чтобы «носить» старину, нужно уметь отличать ее от подделок. Многие состоятельные люди могут позволить себе купить настоящего Шагала или Пикассо, но многим из них достаточно и принтов их работ. Если здание похоже на особняк xviii века, кому какая разница, что на самом деле оно такое только внешне. Всем же остальным достаточно и внешнего облика исторического города. Может быть, когда этого станет мало, в Москве перестанут архитектурное наследие реконструировать сносом? Вопрос лишь в том, останется ли что-нибудь к тому времени.